Некоторые исследователи эры Рузвельта доказывали, что он стремился к перестройке американского политического ландшафта таким образом, чтобы все консерваторы составляли одну партию, а все либералы — другую [298]. Катастрофический провал чистки 1938 года ясно показал, что такая перестройка не случится. «Этот Рузвельт» похоже выучил урок этой катастрофы. К примеру, в 1940 году он отклонил запрос на выступление на стороне сенатора Гарри Трумэна, который встретил сопротивление на выборах в Миссури. Стефен Ерли, секретарь Белого дома, объяснил Трумэну, что это была «неизменная практика президента "не принимать участия в предварительных выборах". Президент должен оставаться в стороне "вне зависимости от своих возможных персональных предпочтений» [299].
Однако Сэмюэль Розенман возражает, что в конце 1944 года Рузвельт действительно верил в то, что «либералы из обеих партий, такие как Виллки и я могут сформировать новую, по-настоящему либеральную партию Америки» [300]. Розенман поясняет, что когда Дьюи проиграл гонку за выдвижения на выборы на конференции 1944 года из-за неприятия Виллки консервативными Республиканцами, Виллки обсуждал с губернатором Пинчотом возможность объединения либералов из обеих партий и победы над консерваторами. Пинчот доложил Рузвельту, который и сказал Розенману, что согласен с идеей Виллки «на сто процентов. И время скоро придет – сразу же после выборов. Мы должны получить две реальных партии – одну либеральную, другую консервативную.»
Затем Рузвельт попросил Розенмана связаться с Виллки и обсудить предложение о новой либеральной партии. Тем не менее, хотя многие либеральные Республиканцы призывали Виллки поддержать Рузвельта, и поскольку Виллки решил сохранить молчание, президент велел Розенману пояснить Виллки, что встреча не будет касаться выборов 1944 года. Таким образом, Виллки не мог думать, что встреча была бы попыткой или уловкой с целью получить его поддержку.
На секретной встрече Розенман говорил Виллки: «Президент в 1938 году понял, что нельзя побить их [консерваторов] в их собственном районе. Он сейчас готов формировать новую группировку, оставляя их вне новой либеральной партии. Вы видите, что вы думаете очень похоже. Он хочет объединиться с вами в одну команду.» Вилки согласился с Розенманом и сказал, что работу нужно начинать сразу же после выборов 1944 года. Однако, поскольку Виллки умер до выборов, а Рузвельт вскоре после, «геркулесов подвиг, который хотели совершить два политических лидера» так никогда и не воплотился в жизнь.
Это аргумент Розенмана, но факты, которые он приводит, допускают очень разную интерпретацию. А именно – то, что Рузвельт позволил Вилки верить, он желает организовать либеральную партию после выборов, а не стремился на самом деле получить его поддержку на выборах 1944 года [301]. Этот эпизод с Виллки мог быть последним использованием концепции либерализма для наведения мостов между партиями, и получения, или, по крайней мере, попыткой получения, поддержки известных республиканцев. Даже если Рузвельт не получил официальной поддержки Виллки, то, во всяком случае, нейтрализовал его оппозицию на выборах 1944 года.
Этот эпизод с Виллки имел место с июня по август, незадолго до начала наиболее активной кампании против Дьюи. К этому моменту Рузвельт выглядел постаревшим и усталым, в то время как Дьюи был молодым и энергичным; фактически, «кампания, похоже, намечалась скучная и возможно, закончилась бы победой Республиканцев» [302]. Поэтому, вполне вероятно, что Рузвельт в то время считал необходимым заручиться всей поддержкой, какую мог получить. В качестве одного из средств получения такой поддержки, Рузвельт обратился к Виллки, и сделал это, конечно же, не на базе демократизма или республиканства, а на основе либерализма.
Розенман объяснял, что когда он встречался с Виллки для обсуждения создания третьей партии, тот сказал, что желает говорить о более детальных планах с президентом «но был убежден, что встреча должна произойти только после выборов. Он не желал выглядеть торгующимся, а встреча между двумя политическими лидерами – которую, вполне возможно, не удалось бы сохранить в секрете - могла бы привести ко многим домыслам.» [303] Розенман передал эту информацию Рузвельту; однако президент написал Виллки, своему бывшему оппоненту, что хочет видеть его до выборов [304].
Это письмо к Виллки было настолько секретным, что Розенман утверждает, что он не знал о нем почти месяц и что, вероятно, никто, кроме самого Рузвельта и Грейс Талли, которая набирала его, не знал о нем в то время, когда оно было отправлено. Затем Розенман многозначительно добавляет: «В таком случае, тем не менее, он не мог сам сохранить секрет. Он должен был сказать кому-то про письмо, для того, чтобы факт его отсылки начал "утекать". Сторонники Виллки обвиняют в умышленной утечке президента, сподвижники же президента обвиняют в этом самого Виллки. Хотя Рузвельт любил секретность, он часто сам был виноват во вскрытии фактов, о которых клялся другим молчать.» [305]
Если Рузвельт действительно собирался создать новую партию после выборов 1944 года, то мы должны задаться вопросом о том, почему же он тогда настаивал на встрече с Виллки до выборов? Розенман доказывает, что, возможно, проект новой партии был «слишком интригующим», чтобы допустить проволочки, но он же признает, что «возможно его мотивом – как в то время и предупреждали его критики – создать впечатление, что Виллки собирается поддержать его на приближающихся выборах» [306]. Во-вторых, мы должны задуматься, почему же Рузвельт все же позволил утечь информации о предполагаемой встрече с Виллки. Розенман предполагает, что информация возможно просочилась, из-за «какой-то случайной оговорки» президента. Я же считаю, что обвинения сторонников Виллки в том, что утечка информации была умышленной, кажутся более близкими к истине [307].
Рузвельт и Виллки никогда не встречались до выборов для обсуждения новой партии. Тем не менее, попытка привлечь поддержку выдающихся республиканцев, частично удалась. После внезапной смерти Виллки, сообщает Деннис В. Броган, «некоторые значимые его сторонники выходили на президента; другие же пошли дальше и объявляли, что умерший лидер планировал поддержать Рузвельта.» [308]
Когда в сентябре началась реальная кампания, президент проявил себя как энергичный и неутомимый лидер, а не старый и уставший. Фрэнк Фридель говорит: «Это проявление силы, которое, похоже, доказало способность Рузвельта работать еще четыре года, его международное лидерство и его обещание вернуться к Новому Курсу после войны, было выигрышной комбинацией.» [309] При подсчете результатов магия Рузвельта принесла ему 432 голоса выборщиков против 99 у Дьюи. Хотя вера некоторых в то, что Виллки поддержал бы Рузвельта на выборах, не стала решающим фактором в его избрании, даже предполагаемая поддержка , несомненно, добавила убедительности победе Рузвельта; а во время вялой кампании июля и августа, получение поддержки Виллки, вероятно, казалось Рузвельту важным. Это казалось важным и Дьюи, который чувствовал, по мере приближения кампании к финишу, что «поддержка от Виллки ... пришлась бы весьма кстати.» [310]
Рузвельт весьма коварно использовал либеральный ярлык для привлечения - или создания видимости привлечения – выдающихся Республиканцев, которых отпугивал ярлык «демократический». В трактовке Рузвельта «либеральный» означало более широкую систему идей, которые позволяли некоторым Республиканцам оправдывать свое голосование за демократического кандидата.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии